Окаянный дом - Бабицкий Стасс
Максим Владимирович снял сюртук и остался в крапчатом жилете. Уселся на лавку, подложив подушку-валик под поясницу.
– Игра сложная, но с вашими изумительными способностями к логическому мышлению… Придвигайте стул, господин Мармеладов. Да, вон тот, с резной спинкой, он самый удобный в комнате… Мы уже разыграли очередность ходов. Восточная стена досталась господину Хайпэну, человеку безмерно мудрому, как и весь Восток, – он привстал и поклонился маньчжуру, а тот вновь насупил брови. – На севере сяду я. Потому что я с севера, что ли? Юг мы отдали господину Вэньюю. Он родился в Дайляне, городе великих мужей, и приехал служить в здешнюю провинцию, поскольку на должности в свите губернатора запрещено назначать местных уроженцев. Золотая идея! Чиновники меньше переживают за свою родню и друзей, а все императорские приказы исполняют без предвзятости. Жаль, у нас в России такое не пройдет никогда-с… Но я отвлекся. Вам, дорогой гость, для игры достается запад.
Оба азиата перед началом игры подчеркнули, что не собираются мошенничать, но сделали это по-разному. Китаец подвернул длинные рукава до локтя и уложил широкими складками. Маньчжур наоборот, стянул манжеты кожаными шнурками.
– С Богом! – перекрестился Клейнмихель и бросил кубики.
Разобрали южную стену. У всех игроков на руках оказалось по тринадцать фишек, а у генерала – четырнадцать. Он сделал первый ход и объявил:
– Бамбуковая единица!
На стол легла крикливо-раскрашенная кость: цвета смешались в кособокое пятно, формой и расцветкой – вылитый попугай. Китаец в ответ пробормотал рифмованное заклинание, желая противнику неудачи, а себе – лучшего расклада. Потянулся к ярусу из фишек, но тут раздался голос хозяина дома:
– Я, пожалуй, заберу, – он перехватил «попугая» и выложил рядом двух таких же пташек. – Уж извините!
Советник губернатора скрипнул зубами. А игра-то, оказывается, азартная!
Вскоре Мармеладов разобрался в механике маджонга. Судьба, или, если хотите – вероятность, изрядно влияет на расклад костей в стене. Следовательно, играть новичку имеет смысл не против чужих комбинаций, а против самих игроков. Понимая их стратегии, можно угадать и дальнейшее развитие партии. Взять хотя бы Клейнмихеля: вот уже пять ходов снимает со стены и тут же сбрасывает, практически не глядя. У него уже есть хороший набор, и не хватает одной или двух нужных костей. Чиновник будет всю игру просеивать стену или ждать сброса нужной кости.
Маньчжур собирает драконов. Сыщик легко проверил это, щелчком отправив на центр стола раздавленную жабу. Генерал обрадовался, точнее впервые за вечер перестал хмуриться.
– Вы что же, вправду сбросили дракона? Опрометчиво. Похоже, вы не уловили суть игры. Такие фигуры нужно хранить у себя, – он подхватил кость с зеленой кляксой и предъявил полную тройку драконов.
– Да-а-а, подобных подарков в самом начале партии мы друг другу прежде не делали, – вздохнул Максим Владимирович, который к тому же лишился хода.
Китаец сбрасывал числа и бамбуки, очевидно, хотел собрать чистую масть на монетах. Понятное дело, кто же из чиновников не падок на золотые и серебряные кругляши?!
Сыщик подстроился под сносы Чэнь Вэньюя и собрал две последовательности на бамбуках.
– Похоже, господин Мармеладов хочет отыскать змею, сокрытую в листве, – пробормотал раздосадованный толстяк.
– Помилуйте! Я даже не представляю, какую комбинацию вы имеете ввиду, – откликнулся сыщик. – Более того, я единственный человек в этой комнате, у которого нет причин скрытничать. И я говорю совсем не об игре.
– Э-эм, тогда о чем вы? – Клейнмихель замялся и бросил взгляд на спасительный столик с закусками. – А, кстати, не желаете еще по рюмочке?
– Максим Владимирович, может, хватит?
– Вы про водку? Не-е-ет, мне определенно нужно выпить.
– Я про ту комедию, что вы здесь устроили, – Мармеладов встал и подошел к чиновнику железнодорожного ведомства.
– Комедию? – рука, наливающая рюмку, дрогнула, но голос оставался спокойным. – Я, признаться, не совсем понимаю…
– У вас в кармане не меньше пяти телеграмм, – объяснил сыщик. – Я со своего стула прекрасно разглядел их уголки. Стало быть, дело серьезное и оно еще не окончено – вы все время проглядываете то на часы, то на дверь. Ждете очередного курьера от телеграфиста? Ваши уважаемые соперники в курсе происходящего, поскольку только что поспешили спрятать свои телеграммы поглубже – один во внутренний кармашек халата, другой в бархатный кисет на левом запястье…
– Елури![6] – воскликнул маньчжур.
– У вас что же, глаза на затылке? – ахнул китаец.
– Ничего подобного. Я просто вижу ваши отражения в графине с водкой. Факт в том, господа, что вы обеспокоены какой-то общей проблемой. Пока мы играли, я обдумал и отбросил множество версий. Осталась одна: это связано с внезапным исчезновением графа Уварова. Он должен был вернуться из некоего опасного похода, но не прибыл вовремя. Это так?
Генерал снова насупил брови. Советник уважительно зацокал языком. Клейнмихель же посмотрел на них с улыбкой:
– Я же говорил, что Родион Романович лучший в своем деле!
Мармеладов расценил его слова как тост, отсалютовал рюмкой и немедленно выпил. Закусил соленым грибом, на вид незнакомым, но довольно вкусным.
– Вы хотите, чтобы я разыскал графа? Тогда расскажите, при каких обстоятельствах он пропал.
Китаец всплеснул пухлыми руками и заголосил:
– Правильно! Ах, как точно вы подметили. Пропал граф. Именно что пропал. Исчез прямо на глазах у свидетелей! Растворился в воздухе, не оставив следа.
– В каком смысле, не оставив следа? – переспросил сыщик.
Максим Владимирович выцедил свою рюмку, утер губы тыльной стороной ладони и вернулся к столу. Уставился в свои фишки, словно пытаясь отыскать в этой комбинации какой-то внятный ответ. Покачал головой, машинально сбросил какую-то бамбуковую мелочь, и только потом ответил:
– К сожалению, в самом прямом смысле. Давайте я изложу историю в хронологии… Позавчера, то есть это у нас было… – он сверился с телеграммами, – да-с, 11 мая 1895 года, граф Уваров возвращался из Муданьцзяна, где выполнял… Некую миссию, связанную со строительством железной дороги.
– И не терпящую огласки, – вставил китаец.
– Да-да, не перебивайте! – раздраженно отмахнулся Клейнмихель. – Графа сопровождали шесть стражников-китайцев и личный адъютант Бегичев. Когда они проехали Дуньхуа… Впрочем, для вас эти названия пустой звук.
– Я попросил бы не произносить столь неприятных слов, – улыбка китайца натянулась, как струна. – Название Дуньхуа взято из «Четверокнижия» Конфуция и означает…
– Означает, что вы бесцеремонно вторглись на священные земли манчьжуров! – рявкнул генерал, припечатывая фишку к столу. – Ваш народ нарушил вековой запрет! Проползли по одному, по двое. Хижины поставили, шалаши свои проклятые. А десять лет назад вызвали инспектора из столицы – тут у нас целый уезд, на картах не отмеченный…
Он убрал руку, и все увидели восточный ветер. Старик так разозлился, что снес важную для себя фигуру, даже не заметив этого.
– Ваши склоки не имеют никакого отношения к делу, – покачал головой Клейнмихель. – Вернемся к происшествию с господином Уваровым. В дороге у него опустела фляга, поэтому граф свернул к придорожному трактиру. Велел своим спутникам не спешиваться, поскольку он вернется через минуту-другую. Открыл дверь и исчез.
– Его забрали злые духи! – Си Хайпэн все никак не мог успокоиться.
– Бросьте свои шаманские штучки! Ну, какие духи? Это полный бред, – обозлился железнодорожник. – Граф выполнял… Весьма деликатные поручения. Через это нажил много врагов. Британская разведка назначила награду за его голову, а японцы во время недавней оккупации заочно приговорили Уварова к смерти. Я опасаюсь, что его похитили.
Сыщик взял пятерку в числах, сброшенную Чэнь Вэньюем, и соорудил очередную последовательность. Сам же отправил на центр стола южный ветер.
